Алексей Караковский, по обыкновению, не только подробно написал о своём выступлении, но и зафиксировал свои впечатления о других:
Кстати, на удивление приятный концерт был в пятницу в Арт’Эрии, на какой-то там годовщине Брата Ветра. Я редко бываю в оной тусовке, мало с кем знаком, а большинство музыкантов слышал и вовсе впервые. Компанию мне составил Саша Чекалов, мой друг и земляк.
При входе я встретил Семёна Ильягуева и Сергея Краснопольского, но общался с ними мало: о музыке мне рассказать было нечего, а другие темы их вряд ли интересовали. Проходящий мимо Дмитрий Студёный не упустил случая меня подъебнуть по поводу «неточностей», допущенных в книге «Рок-н-ролльный возраст», и что, мол, память меня подводит — на что я ему спокойно ответил, что сознательного искажения фактов я не допускал, и воспоминания носят субъективный характер. Тогда он выложил свой главный козырь — что я исказил цитаты из песен Башлачёва (честно говоря, я их воспроизводил по одному из сайтов Башлачёва — не буду же я помнить всё это наизусть). Подлинной подоплёкой недовольства Дмитрия, по-видимому, было непредвзятое описание концерта в Православном университете Иоанна Богослова в 1999 году: большего пьянства и блядства (в прямом смысле слова) я в жизни не видел, о чём в книге честно и рассказал. В общем, мы поржали.
Я сыграл первым, пять песен — «Стать водой», «Иван Никитич был мёртв», «Ребята с нашего двора», «Танцевать!» и «Стену Цоя», после чего меня под аплодисменты погнали со сцены, но я, в общем, что хотел, то и успел спеть. Мне понравилось, что меня слушали и, по-видимому, расслышали. Признаюсь, такое встретишь нечасто — и не потому что всем по фигу, а потому что компания не та, звук так себе или все уже нажрались… Тут было всё ровно наоборот: все были трезвые, звук был изумительный, да и компания была, в основном, что надо.
Следующим выступал Алексей Вдовин, которого я, наконец, расслышал в спокойной обстановке (до этого я с ним пересекался только мельком, и его песни не взывали у меня особого интереса). Вдовин мне понравился, человек делает ту же драйвовую, жёсткую музыку, что и я сам. Мне приятно это и слушать, и играть. Впрочем, у него есть проходные строки и проходные песни, по которым можно учиться, как не надо писать. Это я к тому, что Вдовин настолько крут, что к нему хочется предъявлять высшую планку, которую он, конечно, как и все мы, не проходит, и от этого очень обидно. Но всё равно.
Второй чувак, Андрей Белов, в основном, развеселил. Очень обаятельный, но делает абсолютно несъедобное, страдающее вторичностью эпатажное искусство в духе Мамонова и, возможно, Шумова. Наверное, девочки от него торчат. Надеюсь, он их ценит больше, чем песни, которые рано или поздно исчезнут, а девочки — при соответствующих стараниях — останутся.
Дальше пела Оксо, четыре песни, каждую из которых я хорошо запомнил. Очень гармоничная женщина, способная со вкусом соединить строчки Лорки, опостылевший ля-минор (как в кассу там звучал переход на G#!) и очень приличную поэзию — хоть и на предельно заезженные темы (уже скулы сводит от посвящений «Мастеру и Маргарите»!). Чем-то она мне Елену Мошкову напомнила — хоть Оксо, пожалуй, поярче, поиндивидуальнее Мошковой.
Потом спел несколько песен Саша Чекалов, и я, наконец, их расслышал. Ну что сказать про друга? Чужие песни он исполняет, конечно, лучше. Наверное, его песням не хватает некоего мелодического осознания. Наверное, я в этом ему когда-нибудь сумею помочь…
После Чекалова на сцену вышло какое-то толкиеническое нечто условно женского пола, замордованное подростковыми комплексами и практически неспособное ко внятной речи из-за полного набора логопедии во рту. Из нечта в зал пыталась идти инфантильная, якобы готическая агрессия, но люди собрались взрослые и ржали в кулак не очень громко. Я предложил Саше покинуть зал, и мы направились к выходу. Там я столкнулся лицом к лицу со Вдовиным — как раз во время громких восхищений его песнями. Познакомились, и тут выяснилось, что сначала Вдовин меня спутал… с Димой Румянцевым из Петербурга. «Ну, блин, ты знал, с кем спутать!», — рассмеялся я, порадовавшись, что меня спутали со столь симпатичным и хорошо знакомым мне человеком.
На улице Саша подговорил достать гитару, и мы шли до Тверской, распевая песни. Точнее, в основном, он распевал — «Думы окаянные», «Над землёй много разных птиц…» и прочее. Я спел «Лесных братьев». А во время исполнения «Фантома» (мы уже шли по Тверской), кажется, вся улица была готова петь вместе с нами 🙂
Видео: Александр Чекалов