Весной 2011 года в Москву приехала делегация красноярского литературного журнала «День и ночь», который опубликовал когда-то три рассказа Алексея Караковского. В кафе «Колония» главный редактор журнала Марина Саввиных взяла интервью у Алексея и у хозяйки кафе, писательницы Марии Полянской.
М. С. Алексей, расскажите, пожалуйста, о вашем журнале «Контрабанда». Почему вдруг — «Контрабанда»?
А. К. Наверное, мы искали просто какое-то подходящее хулиганское слово, которое могло охарактеризовать наши планы. Тем более, мы много чего делали исподволь, много придумано на форуме в Липках. Компания была отнюдь не стихийная, она была заранее очень тщательно подобрана, и Фонд Филатова позвал всех этих людей целенаправленно. Было что-то такое вроде тайного совещания, тайной вечери. Ну, а в дальнейшем журналисты отрывались уже на том, чтобы как-то истолковать это название… и в последнее время трактовка музыкального журналиста Ильи Морозова мне очень импонирует. Он считает, что мы «контрабандой» доносим до общества и отдельных людей наши ценности и информационную среду, которая сейчас не на виду, которая спрятана где-то очень глубоко среди потоков «жёлтой прессы». Он считает, что наша функция — чисто просветительская, образовательная. Такое вот «просвещение из подполья».
М. С. Как вы можете охарактеризовать тот круг, который выпускает «Контрабанду», потребляет «Контрабанду», живёт «Контрабандой»? Что это за люди?
А. К. Сами «контрабандисты» — состоявшийся средний класс, которому просто захотелось удовлетворить свои интеллектуальные потребности.
М. С. Есть ли какие-то традиции, на которые вы опираетесь?
А. К. Сплошь. Предшественники как таковые — это мои предыдущие проекты. В каждом из них содержалось многое из того, что здесь аккумулировано. В каждом журнале обязательно есть подборка афоризмов Андрея Налина, у которого есть свой сайт andrenalin.ru. Этот сайт полностью выстроен в эстетике афоризмов, которые идеально подходят под концепцию «Контрабанды». Со стороны кажется, что общего много. Что одно выросло из другого. А на самом деле это самостоятельные параллельные явления. Когда мы собираемся вместе, каждый привносит свою собственную эрудицию, своё чувство юмора, свой вкус. В принципе, у всех есть какие-то особенные фишки. Я, например, очень люблю обсуждать что-нибудь из музыкальной тематики, что, в общем, не удивительно, или богословское — я в этом разбираюсь. Маша Полянская обожает тонкие шутки на тему эротики. Периодически бывают меткие шутки по поводу ислама.
М. С. Но ведь это культурология! «Занимательная культурология»…
А. К. Да, культурология. Мы все в той или иной степени культурологи по роду деятельности. Савоськин, если не ошибаюсь, технарь по образованию, ходит с русско-венгерским разговорником и постоянно нас грузит на тему того, как там всё здорово в финно-угорской группе языков.
М. С. А какие ещё проекты есть у вас, кроме журнала «Контрабанда»? Ведь ваша деятельность не сводится только к этому?
А. К. Да, у нас постоянно идёт культурная жизнь. Я думаю, в этом как раз секрет нашего долголетия. Нам не надоедает заниматься тем, чем мы занимаемся, потому что мы постоянно переключаемся с одного на другое. Мой личный проект — рок-группа «Происшествие». Каждый наш концерт увязывается либо с презентацией «Контрабанды», либо ещё с каким-то культурным событием, которое мы же, как правило, организуем. Так вот, даже в группе «Происшествие» только один-единственный человек не является автором журнала, все остальные так или иначе там публиковались. Вообще у нас есть определённая общая идея, выходящая за рамки журнала, которая отразилась, например, в фестивале «Пересечение границ». Я считаю, что поэзия в чистом виде смысла лишена. Поэтому надо её либо помещать в определённый контекст, и тогда этот смысл начинает в ней активизироваться под воздействием какого-то реагента, либо вовлекать её в какую-то сложную конфликтно-психологическую среду. Этой причиной, мне кажется, обусловлено то, что сетевая поэзия на определённом этапе была очень хороша именно потому, что там была постоянная ругань. Люди себя держали на определённом уровне. Сейчас, когда ничего такого не происходит, уровень закономерно упал. В общем, «Пересечение границ» было придумано именно с целью задать темы и посмотреть, что из этого получится. Получилось неожиданно удачно. Приезжали интересные люди, путешественники, рассказывали о местах, где они бывали, были музыкальные группы, художники, фотографы, кинорежиссёры. И вот, когда эта «движуха» пошла, выяснилось, что на самом деле поэты, помимо того, что пишут стихи, удачные, неудачные, не имеет в данном случае значения, они, оказывается, ещё очень интересные люди. И это как раз и вышло на первый план. Я считаю, что эта идея действительно того стоила.
М. С. Алексей, что ещё вы хотели бы сказать читателям нашего журнала? Молодым людям, которые его читают и в него пишут. У нас же журнал тоже такой… он очень внутренне «полярен». Мы даже думаем, а не покрасить ли его страницы — пополам… чтобы так и было — «день и ночь». На белых страницах что-то такое традиционное… а на серых — авангардно-молодёжное. Вроде того, что делает «Контрабанда».
А. К. О, я бы не сказал, что «Контрабанда» молодёжная… мы просто несколько без башни… Что касается советов, то надо, во-первых, довериться интуиции; во-вторых, не бояться простоты. Я отчётливо вижу тенденцию, которая меня не радует: литераторы как люди культурные и эрудированные любят показывать свой ум, из-за чего и произведения с повышением мастерства становятся совершенно неудобоваримыми. Их никто, кроме литераторов, читать не может. Чего тут удивляться, что литераторов больше, чем читателей? Мы опубликовали в последнем номере переводы американского поэта Шела Силверстайна, который пишет примитивные стихи, очень часто на уровне плинтуса,— и всё это рассчитано на подростков-старшеклассников. Там есть золотые слова, что Силверстайн вернул американским детям любовь к чтению. Ну, так я думаю, это не самый худший пример американской литературы.
Всё это время Алексей, как ребёнка, держал на коленях гитару, которая, наконец, завздыхала. И мы услышали песни. Пока мы беседовали с Алексеем, в кафе то и дело входили люди, заказывали кофе и сэндвичи, слушали, чего мы там толкуем и поём,— и видно было, что пребывать в потоке артистической жизни — для них вещь совершенно естественная. Когда хозяйка кафе Мария Полянская присоединилась к нам, я и к ней пристала с вопросами.
М. С. Мария, расскажите, пожалуйста, о своём заведении. Оно нам понравилось. Уютно, приятные лица у посетителей.
М. П. Очень приятно, что вам здесь хорошо. И что хорошо людям, относящимся к той категории, о которой вы говорите. Здесь все бывают — от рок-певцов до писателей, художников… все, кто интересуется искусством. Идея этого заведения сначала возникла у Игоря Кормышева. У него всегда была мысль как-то совместить форматы.
Тут такое историческое место, приятное, намоленное… Я знаю историю «Красного октября», в детстве нас сюда водили на экскурсии… здесь так пахло шоколадом! Здесь, кстати, в своё время был закрытый кинотеатр, где показывали кино на английском языке. Для тех детей, которые учились в английских школах. Я здесь смотрела английское кино. Помню очень хорошо, как нас сюда водили… Эта атмосфера идеально легла. Люди знают, что у нас здесь можно посидеть, поговорить, пообщаться. Можно застать художника за работой. Алёша здесь поёт. «Контрабанду» мы здесь пишем. Но при этом вход остаётся открытым. Пожалуйста, люди заходят. Мы тут дни рождения справляем, всякие семейные праздники — и не закрываем кафе. Просто заходят люди — а мы не помешаем? — Да нет. Это ведь тоже очень специфично. Люди, которые к нашему кругу не относятся, сюда не заходят. Как здесь пела недавно Наталья, жена Лёши! Потрясающе! Я всё надеюсь, что Наталья начнёт у нас петь регулярно. Что она будет устраивать камерные вечера вместе с Алексеем. Это будет наша визитная карточка. Они когда начинают здесь петь, тут же люди приходят. Здесь можно читать стихи и при этом не бояться, что окружающие будут неодобрительно смотреть, смеяться…
У нас сейчас появился новый формат «Октябрятская толкучка». Мы на «Красном октябре» организуем мероприятия типа eatducation. Это в основном, конечно, рестораны, кафе, но там проходят мастер-классы, какие-то лекции. С двенадцати до вечера у меня расписаны галерея, кафе, приходят волонтёры, помогают всё это организовывать. Приходят люди, сидят и слушают, как читают стихи. Бывает, яблоку упасть негде. Ну, где ещё найдёшь такое место, где можно за одним столом с хозяином посидеть, побеседовать, поговорить об искусстве, посмотреть картины, перформансы… Игорь делает потрясающие перформансы. Всё это — такая жизнь. У нас кафе — живое. И это требует постоянного нашего присутствия. Нельзя уйти и оставить управляющего: дескать, ты тут всё организовывай. Это уже будет история «про еду». А у нас здесь — не «про еду». А про кофе, про символы и про слова. Вы заметили — у нас много литературы лежит на столах. Люди берут читать. Бывает, подходят — набирают гору книг и журналов, садятся и смотрят. Многие говорят: мы будем к вам ходить читать.
…Звучала негромкая музыка; негромкие разговоры за соседними столиками… иногда коротким грохотом напоминала о себе кофемолка… пахло чем-то непередаваемым, горьковато-пряно-сладким… И было так приятно смотреть на уверенную в себе, свободную, умную и очаровательную молодую женщину, поддерживать интеллигентную, но лёгкую беседу и — чувствовать себя «в своей тарелке». Как давно уже не было…