1.
– Плюх. Плюх. Плюх. – размеренно скакали камни по глади озера. Нина считала их удары о воду, но мысли были далеко – глаза все ещё щипал огонь погребального костра, хотя воздух вокруг был прозрачен и чист.
Но от тяжёлых дум её отвлёк треск веток позади. Она машинально обнажила меч, хоть и знала что в этих краях знахарке никто угрожать не станет. Себе дороже – потерять урожай, или хворь какую подцепить – куда без ведьмы?
Покрасневший от натуги и запыхавшийся селянин уронил мешок, что тащил на плече и вскинул вверх грязные руки. Из мешка явно раздался сдавленный всхлип.
– Извини, Семен, в наше время осторожность не помешает, – ведьма виновато потупилась и убрала клинок в ножны.
– Ох, не хотел я пугать, госпожа ведьма, – залепетал хорошо знакомый Нине пахарь. Ведунья усмехнулась краем губ и убрала за ухо белоснежную прядь волос.
– У меня вообще-то имя есть, Семен. Ниной меня кличут, а не госпожой.
Тут внимание ведьмы привлёк издающий всхлипы мешок.
– Это кого ж ты к реке в мешке принёс? – нахмурила брови колдунья. – неужто зелье контрацептивное сбой дало?
– Упаси Иштар, такой грех творить! Мурка моя загуляла, да видать с оборотнем или вурдалаком – пояснил мужик, склонившись едва ли не до земли. – Принесла котёнка, а он… – Семен ткнул носом сапога мешок. Оттуда незамедлительно раздался детский плач. – Вот, выродка топить иду. Ещё и цветом странный, морда и лапы тёмные, а тело белое.
Нина задумчиво протянула:
– Семен, а может не стоит выродка топить?
– Дак куда ж его?– опешил мужик.
– Ну давай я заберу. Может и воспитаю подручного.
Семен почесал давно немытый затылок.
– Да как же так, госпож… Нина, в селе не поймут, что вурдалака не утопил…
– Эх, прав ты… Только и мора коровьего не поймут, наверное… – рассеянно подкинула на ладони золотой меркурий Нина.
– Понял. – судорожно сглотнул Семен. Ведьма рассмеялась и бросила меркурий застывшему мужику. – А ну-ка брысь! – шикнула она на испуганного селянина, выуживая из ножен клинок. Но того уже и след простыл, вместе с золотым меркурием.
Нина же тем временем вспарывала горловину мешка.
2.
– Тимофей, кого там чёрт принес? – раздраженно рявкнула ведунья, услышав скрип половиц в сенях.
Спавший на печи сиамский кот повел ухом и протянул:
– Я сквозь стены видеть не обучен. Наверное, опять кто-нибудь из деревенских за зельем опохмельным явился.
– Заходи уж, чего боишься? – вздохнула ведьма, отложив вязание.
В дверях топтался молодой парень, упираясь головой в невысокий дверной проем.
– Бабушка…
– Какая я тебе бабушка? У меня вообще-то имя-отчество есть, а вот внуков что-то не припоминаю. Нина Петровна я, вы ж все в деревне знаете, – Нина внимательным взглядом пробежалась по добротно сшитой, но простого кроя одежде, по натруженным рукам и отвела взгляд, встретившись с синими глазами гостя.
– Извините… Так я что пришел-то. Мне помощь ваша нужна.
Колдунья печально покосилась на недовязанный носок.
– Тимофей, не за опохмельным зельем он явился, чаю завари для меня и… как тебя зовут то?
– Юра я, сын Петра-кузнеца – гость присел на краешек лавки.
– …и Юрке налей. Давно я у вас не бывала, значит, думала – подросток ты еще. Чего стряслось-то у тебя? Неужто отец заболел?
Юра покачал головой.
– Нет, бабуш… Нина Петровна. В том и дело что не подросток я. Женился в том году, да вас в селе не было – говорят, на шабаш летали.
Нина Петровна ухмыльнулась, вспомнив запах моря и портвейн, который где-то раздобыл Тимофей во время того спонтанного отпуска.
– Да, на шабаш. Именно. С коллегами советовались да знаниями менялись. Так что с женой-то твоей? Не мила тебе, что ли?
– Нет, наоборот! Так это я ей не мил стал, похоже! Тоска ее какая-то гложет, а какая – не говорит. Не ест почти, не спит, худая стала, бледная… Сидит все, да оставить в покое на все расспросы просит, – взволнованно зачастил парень.
– Странно. Вы ведь вроде по большой любви женились, всегда вас вместе видела. А к лекарю-то нашему ходил? Может не моя это работа, пилюль каких бы выписал, может расстройство желудочное… – ведьма вновь украдкой глянула на вязание.
– Да водил, говорит – ничего не понимает, вроде здорова, а что-то точит ее уже третий месяц ведь, – расстроенно произнес Юра.
Нина Петровна задумчиво крутила в руках чашку. «Порча ли? Завистник, что ли какой завелся? Так на такой срок порчу подпитывать постоянно надо, если бы кто-то такого уровня в деревне был – я бы знала», – проносились вихрем мысли в уже совершенно седой голове.
– Юра, не люблю я из дому выходить – сам понимаешь – изба присмотра требует, да и зелье упарить нужно. – Ведьма кивнула на слабо булькавший на печи котел и разгладила на коленях тщательно отбеленный фартук. – Привел бы ты жену свою ко мне, посмотреть хоть, что там и как. Может вообразил ты себе бед, а там что-то обычное кроется.
Юра вздрогнул – неслышно подкравшийся кот положил лапу ему на плечо. О третьем участнике беседы он успел напрочь забыть.
– Нина Петровна, не пойдет она. К лекарю и то едва привел.
– Тогда делать нечего, значит остаешься ты, Тим, – резюмировала колдунья, помешивая варево изумрудного цвета.
– Ой, Нина, у нас так мыши расплодились нынче, да и дел других полно… – вильнул хвостом сиамец, намереваясь улизнуть на чердак.
– Медовуху вылью – пригрозила ведунья. Кот застыл с поднятой лапой.
– Ну, Нина, зачем столь крайние меры, такой урожай был, кощунство так продукт переводить…– мурлыканье Тимофея лилось едва ли не слаще наваренной им медовухи. – Что надо-то, пойти девицу утешить?
– Да не знаю я – устало огрызнулась Нина. – Обстановку разведай, посмотри нет ли игл под порогом, ножей в подушках, хворь-травы в приправах. Посмотри, может, кто рядом ошивается постоянно.
Обрадованный Юра вскочил и залепетал:
– Спасибо вам, Нина Петровна, что не оставили, помочь пришли…
– Идите – оборвала поток благодарностей колдунья. – Тимофей, завернешь к лешему – о медовухе забудете до следующего урожая, я вам обещаю!
Сиамец пренебрежительно фыркнул.
– Вот всегда ты так, и в мыслях не было! Я очень разочарован! Какого же ты обо мне мнения, Нина! Юра, пойдем, я не намерен более выслушивать эти несправедливые упреки! – распушив крючковатый, не раз переломанный хвост, кот увлек растерянного верзилу за дверь.
Ведьма устало улыбнулась – питомец строил из себя смертельно обиженного по десять раз на дню. «Что же все-таки с этой девушкой? Неужели я прозевала появление в деревне кого-то равного?» – думала она, отрешенно помешивая свое варево.
Августовский вечер медленно накрывал деревню. В лесу стоял аромат малины и тяжелый запах мха. Светлая шерсть Тимофея почти светилась на фоне сочной, темно-зеленой травы.
– Что насчет оплаты, кстати? – вкрадчиво поинтересовался кот.
Юра нервно сглотнул.
– У меня есть деньги, ты же знаешь…
– Неинтересно – махнул хвостом Тимофей, – Если разберемся – дрова нам поколоть надо, да в поленницу сложить, у Нины сил не хватает, а у меня топор из лап выскальзывает.
Парень обрадованно закивал – сыну кузнеца трудиться руками – не привыкать.
Тем временем тропка от дома живущей в стороне от деревни колдуньи, вывела их на накатанный тракт, и засветились первые окошки домов.
– Вот и наша изба – синеглазый богатырь отворил перед котом калитку.
– Неплохо живете, видимо приданое то на свадьбу щедрое было? – ухмыльнулся сиамец, наподдав лапой замешкавшейся курице.
– Ну так… Кузнецов то в деревне все ценят – покраснел парень.
Тимофей осторожно провел лапой над порогом избы. Ничего. «Хмм, странно», – подумал он. «Больше всего похоже было на происки завистников – богатая семья, искренняя любовь…», но виду что растерян не подал.
– С причиной твоих печалей познакомишь хоть? – поинтересовался сиамец.
– Да, конечно… – вдруг угасшим голосом ответил Юра. – Оленька! У нас гость!
Дверь из комнат в сени распахнулась и на пороге показалась женщина. Тимофей внимательно окинул ее взглядом.
«Странно… Одежда явно не стирана давно, лицо усталое, но волосы почему-то уложены в затейливую прическу, и цветы вплела даже…» – машинально отметил сиамец.
– Оля, познакомься, это мой приятель, Тимофей. Будь добра, налей для него миску молока…
– Лучше самогону – поморщился кот.
– Хорошо. Проходите, Тимофей, – бесцветным голосом ответила девушка. «Да, а Юрик-то прав», – пронеслось в голове сиамца. «Тут явно ее силы утекают куда-то… Но, куда?..»
Нина добавила в котел горсть сушеного зверобоя и задумалась. «А вдруг и правда, в деревне кто-то открыл Дар и применил его во зло? Да нет, мы бы узнали», успокаивала себя ведунья. «Может Лешего обидели чем? Или русалкам воду замутили?» – еще горсть трав оказалась в котле. «Черт, а вдруг, что серьезное… Не стоило Тима отпускать одного», – женщина решительно сняла котел с печи и рванула завязки фартука.
Тимофей осторожно, выставив вперед усы, ступал по дому за Юрием. «Ничего. И тут чисто. Кого же вы так обидели, интересно?» – размышлял кот, проходя через многочисленные комнаты богатой избы. Молчаливой тенью, Ольга ступала следом. Ее пустой, безэмоциональный взгляд начинал выводить Тимофея из себя.
– Юр, убери ее, а? – шепнул сиамец.
– Оленька, золотце, ступай к себе, пожалуйста – мгновенно отреагировал тот.
Ольга, молча кивнув, исчезла.
– Тим, все, мы все обошли. Что скажешь?
– Да ничего не скажу – хмыкнул кот. – Нину надо звать.
– Не надо. – донесся голос из полутемного коридора.
– Что, опохмельное доварила? – хихикнул сиамец.
– Отстань, идиот пушистый – огрызнулась растрепанная ведунья. – Юра, а точно ли вы все обошли?
– Ну, еще наши с Олей покои, но зачем? Туда никто кроме нас не заходит.
– И все же, дай гляну, – тихо сказала Нина.
Сын кузнеца пожал плечами и открыл дверь на самый верхний этаж.
– Оля, разреши, я зайду? – начал было он, но Тимофей, отодвинув его, просто вошел в покои. Ольга сидела у трюмо и расчесывала свои выхоленные пряди.
– Черт… – пробормотала ведьма.
Сонный взгляд Ольги засверкал яростью. – Юра! Как ты смеешь пускать чужих в наши покои? – гневно вопрошала девушка.
Не обращая внимания на злость хозяйки дома, Нина ловко выхватила гребень. – Кикиморы, – бросила она подбежавшему Тимофею.
– А, ну понятно. – хмыкнул тот. – Посеяли, а она запала на красивую штучку и подняла.
– Ффух, я уж думала кто-то чужой – вытерла выступивший пот со лба колдунья.
Юра осторожно но крепко держал за руки вдруг обезумевшую жену, которая, казалось, была готова растерзать тех кто покусился на ее находку.
– Тим, ты там с ними медовухой постоянно делишься, вернешь потерю, ладно?
– Тогда с тебя литр опохмельного, и ты приводишь в сознание эту… Ольгу, – осекся сиамец, увидев сталь в синих глазах сына кузнеца, сжимавшего рыдающую супругу.
Нина уже деловито закатывала рукава.
– По рукам. Загуляешь с нимфами – вылью, клянусь!!!
3.
– Госпожа ведьма, вы придете на похороны? – гонец совсем стек на траву под взглядом колдуньи.
– Только проблема есть – зачастил посыльный, – у них дочь осталась, никто из деревни её брать не хочет, мало ли заразу какую принесет
– Помню, был у них ребёнок. Не мельтеши я думаю! – ведьма схватила столовый нож и, прежде чем успел опомниться гонец, метнула его так, чтоб он пригвоздил к дереву помеху её думам.
– Что, вообще никто не хочет малышку забрать? – Нина с надеждой покосилась на недовязанный чулок.
– Нет, госпожа ведьма, деревенские боятся, – гонец пытался вытащить из ствола дерева столовый нож.
– Мать вашу. На похороны не пойду. – выплюнула ведунья. – слушай существо, как зовут-то ребёнка?
Гонец устало повис на ноже.
– Милена.
Нина снова посмотрела на недовязанный чулок. «Где бродит Тимофей, опять с лешими тусил? Ну как я тут без него разберусь, ребёнок на мою шею, а Тима нет. Что я там наверчу?»
Внезапно мягкое прикосновение к плечу заставило Нину вынуть меч из ножен.
– Мррр, Нина, я конечно был готов к любому приему, но не к такому. – сиамец ухмылялся, вылизывая лапу.
– Мать твою мохнатую! Ты хотя бы предупреждай, перед тем как лапы класть!
– А что я мррр должен? Сказать «внимание, Нина, сейчас на твоё плечо приземлится лапа, не паникуй?»
Нина лишь вздохнула.
– Тимофей, нам надо идти в деревню, вдвоём.
– Да нас и тут неплохо кормят… – сиамец деловито приподнимал крышки горшков.
– Тимофей… – угрожающе прошипела ведьма.
Кот обронил крышку горшка и молнией вскочил на плечи ведуньи.
– Тим, ты бы освободил этого… – не придумав слова, ведунья махнула рукой и открыла сарай, где пылилась уже десять лет метла. Тим деловито носился вокруг потерявшего сознание гонца.
– Нииин? Я не могу, он в коме и офиге, – пожаловался кот.
– Да мох с ним, если помрет, уровень интеллекта в деревне не изменится, воды оставь ему только, – Нина осторожно проверяла метлу.
Ведунья не была рада ребёнку в избе, тем более такому подвижному, как Милена. Она устала считать, сколько раз отбирала в последний момент волчью ягоду, когда малышка тянула её в рот.
– Когда же ты уже вырастешь? – ворчала ведьма, ставя на стол рагу из овощей.
Но время шло. Сиамец и Нина знали, что время маленькой девочки, дочери кузнеца, придёт. Нина пыталась растить её как свою приемницу, но маленькую сироту не очень интересовали книги и травы, куда веселее ей было орудовать деревянным мечом в обнимку с Тимом.
Нина была против.
– Зачем меч, лучше пусть надергает сон-травы в огороде, у нас зелье от бессонницы недоварено!
– ворчала колдунья не обращая внимания на умоляющие глаза ребёнка.
– Нина, я тебе сам охапку сон травы нарву. Дай ребёнку шанс, пусть помашет, я сам ей из колоды выточу.
– Тим, ты понимаешь, что первый, кого она им огреет, будешь именно ты? Ай ладно. Делай.
Только сон травы мне… – ведунья осеклась на полуслове, обоих уже и след простыл. – тьфу на вас, все сама, все сама.
4.
– Нина, что там? Ну что там? – сиамец пытался заглянуть за плечо ведьмы, которая катала яблочко по блюдечку.
– Ничего хорошего, Тим.
Ведьма рассеянно закусила губу и убрала за ухо прядь белых волос.
– Отстань, Тим, иди лучше поиграй с Миленой, пока она пол-леса не перебила, выстругать ей меч была твоя идея.
– Ну, Нииин, что ты там увидела?
– Некоторое говно я увидела, – ведьма вздохнула и разгладила на коленях тщательно отбеленный фартук. – Похоже, этому миру конец, Тим.
Сиамец, подняв хвост, рванул за своей любимицей. Та сосредоточенно била деревянным мечом по крапиве.
– Милена, пойдём домой!
Голубоглазая девочка опустила деревянный меч и вопрошающе уставилась на кота.
– Милена, идём!
Не дожидаясь ответа, кот схватил зубами подол её платья и потянул в сторону избы.
– Что ж происходит-то… В деревне люди мрут как мухи, ещё и яблочко показало, что такое творится во всем мире, – вслух рассуждала расстроенная ведьма.
– Нин, а может зелье сварить?
Ведьма вздрогнула от прикосновения кота.
– Тьфу ты, Тимофей, не подкрадывайся так. Зелье… я тебе что аптекарь хренов? – вспылила ведунья, – из чего я его варить буду? Извини, пожалуйста, рецепта зелья от легочной чумы я не знаю!!!
Ведьма сбросила лапу кота с плеча и вышла во двор. В её седой голове вихрем проносились мысли. «Так, помочь я ничем тут не смогу, я не знаю этой хвори. Нужно своих близких защитить. Необходимо, чтобы малышка и Тимофей сидели и не высовывались. Ещё всех в лесу надо предупредить…»
– Нина, ты куда? – крикнул сиамец увидев как колдунья проверяет меч
– В лес, – коротко ответила та
– Возьми меня с собой?
– А за Миленой кто будет присматривать? Духи предков? Отстань, я быстро, приготовь еды какой-нибудь.
Нина осторожно шагала по тропе. Она даже не раздумывала – кто в лесу может навредить ведьме? А вот предупредить лесных жителей стоило.
– Старый хрыч, вставай блин! – увидев большой пень, Нина с размаху ударила его ногой.
– Тихо, тихо, что ты ты ругаешься? – из глубины пня донеслось ворчание
Пень начал изменяться и превратился в маленького старичка.
– Леший, я по делу. Нет не за медовуху ругаться – поспешила успокоить старичка ведунья – говорят, в селе хворь странная, а я зелья от неё не знаю. Присмотри за лесом, старый.
Леший растерянно почесал затылок.
– ну дела, Нин… Ладно, посмотрю, куда ж я… себя-то береги.
Нина лишь фыркнула.
– Угу-угу, побережешь с вами. Лучше моим грибов подкинь, хрен ты старый.
Не дожидаясь ответа, ведунья развернулась и почти бегом отправилась к реке. Необходимо было предупредить кикимор.
На берегу реки было удивительно тихо и спокойно. Ведунья убрала клинок в ножны и осторожно погладила волну.
– Привет, ты звала нас? – мелодичный голос девушки не заставил себя ждать.
– Звала, – коротко ответила ведьма. – я по делу. Видела я по яблочку на блюде, что странные дела в мире делаются. Да и в деревне люди мрут. Хворь странная, от которой я не знаю, как избавиться. Рецепта зелья нет. Будьте осторожны. Я не знаю, передаётся ли она.
Зеленоволосая девушка посерьезнела.
– То есть, ты не знаешь, может ли заболеть мой народ?
– Не знаю. Потому-то и пришла. Не трогай крестьян, хрен знает, что они сюда принесли.
Девушка понятливо кивнула и пропала в волнах реки.
«Надо бы домой идти, мои там наверное уже поставили на уши всю избу…», – подумала Нина.
Как ей ни хотелось бы остаться у волн реки, идти домой было необходимо. Там ждали родные. Несмотря на то что воспитывала она её в строгости, Нина сама не заметила как привязалась к дочери кузнеца Юры и полюбила её.
Вздохнув и улыбнувшись дочерям вод, ведунья отправилась домой.
Она ожидала всего, что угодно. Если бы Тимофей с Миленой в её отсутствие взорвали бы избу, она бы не так удивилась. Пахло едой. Нина наскоро умылась и поспешила зайти в хату.
– Тимофей, Милена, вы ничего не хотите мне сказать?
Ребёнок и кот сияли улыбками. На столе перед ними дымилось рагу.
– Так, ладно, если вы кого-то убили, вы прощены – прочавкала ведунья, поглощая мясо.
5.
– Тимофей, а где Милена?
Задремавшая на солнце ведьма резко встрепенулась.
– Понятия не имею, наверное бродит, лупит палкой по крапиве… – зевнул сиамец.
Но участившийся пульс подсказывал ведьме – стряслась беда.
Тем временем незнакомый высокий человек как пушинку вскинул на плечо малышку, выхватив из её рук деревянный меч.
– Заткнись, а то будет хуже, – угроза в голосе незнакомца была настолько убедительна, что девочка перестала плакать и лишь тихо всхлипывала.
«Что могло произойти?» – размышляла Нина, разрубая высокий бурьян. «В лесу все знают что это моя падчерица, заблудиться она не могла, леший бы отвел домой…. неужели… они?»
– Тимофей сколько лет не было чёрных странников?
Вцепившийся в плечо ведьмы кот потерял равновесие и рухнул под ноги колдуньи.
– Нин, ты про этих?… лет тринадцать так точно их не было… – потер бок кот.
– Больше некому, – бросила ведунья, выйдя на хоженный тракт
Черные странники. Называли их так. Они слонялись по миру в поисках молодых душ, вечно голодные и вечно неупокоенные. Нечасто они забредали в тот лес где поселилась Нина, но мир очень изменился, они пришли и забрали у неё самое дорогое.
Нина внимательно смотрела на сломанные травинки.
– Тимофей, тихо. – бросила она, изучая следы на лесном ковре.
Как дикий зверь, Нина нюхала воздух в надежде, что он подскажет место привала существа, чья природа была ей непонятна.
Сломанные травинки, следы ног, и… маленьких ножек. Сердце Нины пропустило удар.
– Тимофей, её тащили. Я была права. Мы идём правильно.
Притихший сиамец молча кивнул и проверил остроту своих клыков. Нина была права – они таки подбирались к логову существа.
– Тимофей тихо, я что-то слышу.
Доносился плач ребёнка.
– Дяденька, не надо! Я хочу домой! Я не хочу на костёр, Нинаааа. ..
Плач резко оборвался
– Ну все, с меня хватит.
Ведунья выхватила клинок из ножен и вышла из укрытия.
– Эй ты, чёрный! Убери свои грязные лапы от моей падчерицы!
Существо в чёрном прекратило подкидывать поленья в костёр и обернулось. Привязанная к дереву Милена прекратила всхлипывать
– Нина… это ты! Ты пришла! – пролепетала девочка.
– Давай, чёрная мразь, я таких как вы уже целый полк положила, дерись!
Существо лишь ухмыльнулось и приняло свое настоящее облачение.
Черные странники в обычной жизни не отличались от других людей. Зато когда они перевоплощались, самые смелые мужи готовы были бежать. Но Нина не была мужем. И бежать ей было некуда.
Птичий клюв злобно щёлкнул в сторону Нины.
– Что, трапезу прервала? – ехидно ухмыльнулась ведьма.
Птицечеловек начал разбегаться перед первым ударом, который должен был стать и последним. Нина стояла, сжав зубы и рукоять меча. «Стоять. Стоять до последнего» – проносились мысли в её уже совсем белой голове. Птицечеловек набрал скорость. Удар был такой силы, что с деревьев что стояли рядом, посыпались сухие иглы. Но ни один мускул не шевельнулся на лице ведуньи. Краем глаза она видела, что Тимофей отвязывает Милену и забирает её в укрытие. С воплем «Аааагрррррх» она сбросила с себя черные вороньи когти и, размахнувшись, вонзила свой клинок в грудь существа…
– Гляди, Нинок, если кожицу не снять, то зелье выйдет не опохмельное, а проносное, – узловатый палец старухи тыкал в рукописный альбом с рецептами.
Девочка хихикнула, припомнив делегацию рассерженных мужиков к избе ведуньи и поспешный отъезд той «на шабаш».
– Ты меня слушаешь? – рассердилась старуха.
Дым погребального костра вызывал у новоявленной ведуньи противные уколы в горле. Но деваться некуда, обряд совершить необходимо – неупокоенная душа хуже вурдалака – говорили в селе. Нина кинула в пламя ещё одну можжевеловую ветвь и удовлетворенно кивнув, отправилась к озеру.
…Нина очнулась от запаха еды. С удивлением она обнаружила у себя на лбу холодное полотенце.
– Тимофей…
Голос не хотел подчиняться.
– Тихо, тихо ты потеряла уйму сил, спи ещё. – возникший из ниоткуда сиамец осторожно поправил одеяло.
2019-2020.
