Воздушный шар



Музыкальный моноспектакль Алексея Караковского и Ольги Терещенко

Инструментальное сопровождение: Алексей Караковский (гитара, вокал); Ольга Терещенко (фортепиано, вокал); Алина Зверева (флейта). Аранжировка ритм-секции (оркестровые ударные, контрабас, виолончель) — Алексей Караковский.

Авторы монолога и песен — Алексей Караковский и Ольга Терещенко.

Воздушный шар

(инструментальная версия)

Em _ Am _
Em _ Am _
Em _ Am _
F#dim _ H _

Меня назвали в честь Девы Марии. Очень банальное имя, сколько таких Мари в нашем городе. Это скучно, очень скучно. Не скучно только думать о Деве Марии, представлять, как там она.

Я живу в большом холодном доме, родительском наследстве. За каменными стенами не только холодно, но и довольно темно. В моей жизни ничего не происходит. Иногда я думаю, что сама скоро стану камнем. Наверное, я вообще слишком много думаю.

Мои мама и папа давно на небесах. Мой брат Андре клялся выдать меня замуж, но он сам не знает, чего хочет. Иногда он кричит, что от меня одни расходы. А потом вдруг вспоминает, что я — та прислуга, которой не нужно платить. И вот теперь мне столько лет, что меня никто не возьмёт замуж. Но Андре всё ещё надеется выгодно отделаться от меня и отправиться в путешествие на Восток. Ему говорили, что там рай.

Андре считает, что рецепт успеха в жизни — это угождать господам и сеньорам. Для этого надо держать нос по ветру, делать то, что от тебя ждут, и, если потребуется, менять свои убеждения — разумеется, во имя Бога и короля. Чтобы слыть добропорядочным гражданином, Андре вступил в тайное братство, которое по ночам выслеживает и казнит еретиков. Конечно, в этом братстве состоят все приличные мужчины города. У нас предателей нет! Список тех, кто оказался еретиком, прибивают к вратам нашего Собора каждую пятницу.

Ночью в городе очень опасно. Каждый, кто не патрулирует улицы, может оказаться скрытым еретиком, тогда его похищают и казнят. Наутро выясняется, что члены братства, оставшиеся дома поспать, ночью пропали без следа. «Разумеется, их убили еретики, кто же ещё!», — говорит Андре. А это значит, что всему городу надо сплотиться в борьбе с невидимым и коварным врагом.

Андре считает, что я тоже должна быть приличной девушкой — то есть, чтобы я даже не пыталась думать. Думать за меня будет он, Андре. Я не спорю с ним — как можно спорить с единственным мужчиной, который защищает меня от еретиков. Но на самом деле я другая. Тот свет, который я чувствую внутри себя, он не от мира сего.

Ближний свет

Мечется, злится, рвётся с цепи орда
Тягостных мыслей, боль разрывает грудь.
Люди такие хрупкие, что беда!
Не закричать, не сдвинуться, не вздохнуть.

Жизнь коротка, внезапна слепая смерть,
Хвать и бежать, и нет, поминай как звать.
Как научиться в сумерках видеть свет?
Жить-то осталось мало, рукой подать.

Что ж я так маюсь, мучаюсь и горю,
Что же покоя нет, хоть пляши, хоть пой.
Бездна моя, скамеечка на краю,
Дай посижу, пожалуюсь над тобой.

Чаша моей печали всегда полна,
Катится жизнь, как чёртово колесо.
Мне и смешно и горько, и бьёт волна
Памяти и надежды в седой висок.

A Dm A _
F#m E7 A _
Hm7 E7 A F#m
Hm E7 A F#7
Hm7 E7 A F#m
Hm E7 A _

Каждое воскресенье мы ходим на литургию в собор св. Франсиска. Конечно, я рада возможности выйти из каменного мешка, но если честно, дело не только не в этом. Когда мы поëм псалмы, я словно уношусь в другой мир, мне становится спокойно и радостно. А во время причастия я чувствую боль, словно это в моë тело будут забивать тяжëлые кованые гвозди.

By the waters of Babylon

by Philip Hayes (1738 – 1797)

By the waters, the waters of Babylon
We lay down and wept and wept for thee Zion
We remember, we remember, we remember thee Zion

Sur les bords des fleuves, des fleuves de Babylon
nous étions assis et nous pleurions pour toi, Sion,
Nous souvenant, nous souvenant, nous souvenant de toi, Sion

Однажды на лестнице, ведущей в храм, мы увидели молодого парня, нищего. Это был Рене, имя которого, с его слов, означало «заново рождённый». Он как раз рассказывал об этом каким-то крестьянам. Я немного замедлила шаг. Рене ничего не сказал, но так посмотрел на меня, что я не выдержала взгляда и отвернулась.

После мессы отец Бенедикт поручил мне сшить убранство для храма из красной ткани. Я не успела ничего ответить, как Рене вступил в наш разговор. Он сказал, что когда-то Святой Деве тоже поручили спрясть праздничную красную ткань для храма. А это значит, что и ко мне может прийти ангел.

— С чего ты взял это, сын мой? — спросил отец Бенедикт.
— Сказано: «И ввели девиц в храм Господень. И сказал первосвященник: бросьте жребий, что кому прясть: золото, и амиант, и лен, и шелк и гиацинт, и багрянец и настоящий пурпур. И выпали Марии настоящий пурпур и багрянец, и, взяв их, она вернулась в свой дом», — ответил Рене.
— Евангелие от прях, — недовольно пробурчал Андре. Едва ли он смог бы вспомнить наизусть хоть что-то, кроме «Отче наш»!

Евангелие от прях

Вьётся, вьётся красная нить, ткётся лёгкое диво,
Помнишь, однажды в седой ночи ангел пришёл к Марии,
К звёздам ладонь свою протяни, каждому света хватит,
Всякая мать поныне хранит кроху той благодати.

Вьётся, вьётся красная нить, красная ткань струится,
Если хочешь узнать, как жить, переверни страницу.
Вырастет Сын, наберётся сил, будет спасать он души,
Правду сумеешь нести — неси, а не сумеешь — слушай!

Вьётся, вьётся красная нить, льётся тканное чудо,
Больше зла в себе я таить ни на кого не буду,
Это дорога ведёт на смерть каждого в своё время
Как Иисус принял свой крест, так же приму Спасение.

Вот и готова красная ткань, красная ткань для храма,
Цветом похожа на кровь она мученика Иоанна,
Лейся, пламя! Труби, труба! Выйдет на славу праздник!
Праведник, слышишь? Испей вина, утро настало казни!

Видишь, на небе Благая весть в образе белой птицы?
Многое может сложиться здесь, многое может случиться…
Это сейчас здесь крест на горе, женщина в чёрной схиме —
Только на небе не будет царей, в вечном Ерусалиме.

Красною тканью накрой тела вместо простой рубахи,
Ты, Мария, уже родила, дальше рожают пряхи,
Косит детей миномётный огонь, душат их клубы дыма…
Ждём мы как чуда, всем миром ждём возвращения Сына.

1.
Am _ E Am
Am _ E Am
Am G F E
Am _ E Fm
2.
Cm _ G Cm
Cm _ G Cm
Cm B Ab G
Cm _ G Cm-A
3.
Dm _ A Dm
Dm _ A Dm
Dm C B A
Dm _ A Dm-H
4.
Em _ H Em
Em _ H Em
Em D C H
Em _ H Em-E
5.
Am _ E Am
Am _ E Am
Am G F E
Am _ E Am-F#
6.
Hm _ F# Hm
Hm _ F# Hm
Hm A G F#
Hm _ F# Hm
Coda
Hm-Hm-Hm-A Hm-Hm-Hm-A
Hm-Hm-Hm-A Hm-Hm-A-Hm
D-A-G-A D-A-G-A
D-A-G-A Hm-Hm-A-Hm

Конечно, я не согласилась с ним. Как можно сравнивать меня, обычную женщину, со Святой Девой? Но Рене, казалось, знал обо мне всё — и, может быть, даже то, что я сама ещё не знала. «Знаешь, почему тебе так скучно, Мари? Это потому что ты слишком рано соглашается с Господом! Вот скажи мне, что есть любовь?». Это был бестактный вопрос, но я не смутилась: «Любовь — это свет. А свет — это и есть Бог, и он живёт во всём».

Андре был возмущён, что я позволила себе разговаривать о любви с дерзким нищим. Мы поспешили домой. По пути мой брат раздражённо говорил что-то о правилах приличия. Я не слушала его. Я думала о Боге и небе.

Любовь и космос

Нити небесных сфер — меридианы…
Где альмукантарат, где южный крест?
Тянется по песку из океана
След черепашьих лап, как монорельс.

Мы наблюдаем мир и исчезаем
В гомоне белых птиц, в свете звезды.
Мир источает жизнь и изучает
Двух растворëнных нас в шуме воды.

Снятся плохие сны крошке-планете:
Сдвиг полюсов её, хаос и боль.
В чëрных больших камнях, тысячелетних,
Нас не настигнет смерть, а только любовь.

Век разделëн на дни и километры,
Дальние поезда, плацкартный вагон.
Помнишь язык земли, неба и ветра?
Слушай, как я пою, чувствуй огонь.

Интро:
Dm Hm7-5 F A7
Dm Hm7-5 F A7

1 куплет:

Dm _ Am _
Gm Gm-B Dm C
Dm _ Am _
Gm Gm-B Dm C

переход внутри куплета:
Dm Hm7-5 F A7
Dm Hm7-5 F A7

Am _ Dm _
F F-E7 Am B-E7
Am _ Dm _
F F-E7 Am E7
переход между куплетами:
Am Hm7-5 F A7
Dm Hm7-5 F A7

2 куплет.

Кода:
Am Hm7-5 F E7
Am Hm7-5 F E7
Am Hm7-5 F A7
Dm Hm7-5 F A7
Dm Hm7-5 Вmaj7 A7
Dm

Наш город маленький, старый и, к сожалению, находится очень далеко от больших дорог и морских путей. К нам редко заезжают путешественники и торговцы. Только мсье Луи раз в месяц привозит мне ткань, и тогда я шью для всего города. Я люблю мастерить что угодно — женское платье, детские вещи. Только траурную одежду мне хотелось бы шить как можно реже.

Ещë одна возможность выйти из дома — сходить на базарную площадь. Это намного важнее, чем вы, возможно, думаете. Купить муку, мыло, свечи, яйца — дело недолгое. Но мы, женщины, ещë любим поговорить. У зеленщицы Люси можно узнать свежие сплетни о новой любовнице герцога, которую, как говорят, он отбил у Кентерберийского архиепископа. Молочница Адель посетует, что ради пудр и румян любовницы герцог поднял налоги, и теперь всë дорожает. А булочник Макс с важным видом порассуждает, пойдут ли англичане на герцога войной, чтобы вернуть любовницу обратно, или, как обычно, сдрейфят.

Сент-Этьен

(инструментальная композиция)

1.

Em F#7-5 Em E
Am E7 Am _
H _ Em A
C _ Am C-H
2.

Em Em/D# Em7 Em/C#
G _ A _
C _ G Em
C _ Am C-H
3.

Em Em/D Cmaj7 H
Em

1. 1. 2. 1. 2. 3.

Во второй раз я встретила Рене на базарной площади. Он рассказывал о вере простым людям. Я слушала его и понимала, что его нищенские лохмотья прикрывают большое и любящее сердце.

Наверное, он много читал и поэтому умел толковать Писание. Слишком необычно для нищего — тем более, такого молодого! Кто-то в толпе сказал, что Рене похож на разбойника и еретика, недавно сбежавшего из тюрьмы в Клермоне. Конечно, я не поверила.

— Ну что вы, — убийственно вежливо ответил Рене, — всем известно, что тюрьма в Клермоне — лучшее место, чтобы перезимовать нищему. Тепло, кормят. Обзовёшь плохим словом герцога или кардинала — три месяца в Клермоне обеспечены. Главное, ругаться в ноябре!

Клермон

Тюрьма в Клермоне — дом для бродяг
Нехитрый способ выжить зимой,
Но я увидел божественный знак,
Что мои братья идут за мной.
Кровь горячее, быстрее пульс,
Как долго ждал я этого дня!
И страже не будет пощады, клянусь,
за то, что стража охраняет меня.

Смотри на небо. Гаданьем по птицам
В наше время несложно владеть:
Ты обречён быть вором и убийцей,
С рожденья видя лишь плеть.
Но на душе нет клейма раба,
Полёт высок, и крылья легки —
Я не буду молиться ни дня за попа
за то, что поп мне отпустит грехи.

Как учат книги, все эти бунты
Нас обрекают на приговор,
Но ты не можешь терпеть ни минуты,
Когда здесь нищета и позор.
Не столь уж многого я и хочу —
Дождаться только Судного дня!
Какого чёрта платить палачу
за то, что завтра он повесит меня?

Интро:
Dm _ C F G _ F A
Dm _ C F G _ A _
Dm C F G F _ A _
Dm C F G F A Dm _

Гитара 4 такта Dm

Проигрыш (2 раза):
Dm C F G
F _ A _
Dm C F G
F A Dm _
Куплет 1, 2 и соло:
Dm C F G
F _ A _
Dm C F G
F A Dm _
A _ Dm _
A _ Dm _
(Dm C F G
F A Dm _) - 2 раза
переходный аккорд H7
Куплет 3:
Em D G A
G _ H _
Em D G A
G H Em _
H _ Em _
H _ Em _
(Em D G A
G H Em _) - 2 раза

Кода:
Em D G A
C _ _ _
Em

Некоторые суждения Рене изумляли. Вряд ли такое писали в книгах. Я думаю, он придумал их сам.

«На самом деле, у Бога нет преступлений», — говорил Рене. «Нам заповедано не красть, не убивать, любить ближнего — всё ради того, чтобы человек жил лучше, богаче, чтобы он строил рай на земле. Но люди не совершенны. Когда они достигают цели, ими овладевает лень и праздность, они перестают трудиться и быстро спускают всё нажитое. Я уверен, воры, разбойники и прочие мерзавцы существуют тоже по попущению Господа, чтобы простые люди были начеку. Добро не может быть просто добром, оно должно уметь драться, чтобы побеждать настоящее зло. Если Господь всемогущ, как вообще возможно совершить преступление против веры? Веру можно защищать, но нанести ей ущерб никому не под силу!».

Вор

Вор сидит за спиной любого из нас.
Вор притаился на дне изучающих глаз.
Без особых примет и живучий, как клоп
Он обшарит твою пуповину, а когда умрёшь, гроб.

Вор присвоит всё, чего желал бы себе.
Он любимую твою украдёт и похитит детей
Он не способен любить и трудиться, он может лишь лгать.
Он испортит всё, чего не сможет отнять.

Вор признан в обществе, его уважают и чтут.
Он толкает на митингах речи, как Робин Гуд.
Он призывает нищих духом идти толпой за собой.
Благословлён пятиконечной звездой на разбой.

Не мечтай о завтра, надо было думать вчера,
Если дорог твой дом, без пощады убей вора,
Что с того, что в его горле кухонный нож,
Он всего лишь мелкая мразь, а ты здесь живёшь.

Вор сидит за спиной любого из нас.
Вор притаился на дне изучающих глаз.
В каждой телепрограмме, за каждым столом
Он мечтает о том, чтоб и ты стал тоже вором.

Am G Am G
Am G Am G
C _ F _
C _ F E

Ещё Рене говорил, что любовь — это главное, в чём мы чувствуем присутствие Бога, а раз Бог во всём, то и любовь везде. Наши чувства неотделимы от его дыхания, значит, все божьи ангелы — это наши чувства. Если ты боишься чувства, значит, ты боишься Бога, а это грех. Когда Рене произнёс эти слова, я почувствовала его волнение. Так переживать мог только глубоко и сильно влюблённый человек.

Послушай, ангел

Послушай, ангел! Я не твой!
Зачем летаешь надо мной?
Пора зарыться с головой
В тугие провода.
А если больно? Если сплю?
А если я её люблю?
А если я себя сгублю
Сейчас и навсегда?

Послушай, ангел! Смысла нет
Над миром взорванным лететь,
И об упущенном жалеть
С поникшей головой,
Пусть эта ниточка тонка,
Но до чего дрожит рука,
Когда прошедшие века
Рыдают над тобой!

Послушай ангел! Этот блеф
Создал Господь для старых дев,
Которым что постель, что хлев —
Всё место для любви.
Но если сможешь, улетай
В свой странный запредельный край
И только лучшим передай
Послания свои!

Em G A C
G A C G-H
Em G A C
G A H Em-H

Снова настало воскресенье, и мы с братом пошли в собор. По дороге я думала о Рене, о его словах о преступлении и любви. Я не находила в них никаких противоречий с моими убеждениями. Ведь что плохого, если человек любит? Ведь он не наносит этим никому никакого вреда. Зачем люди выстроили столько препятствий на пути любви? Ведь это противоречит Божьему замыслу. Нет, в моей жизни будет всё по-другому!

Валансьенн

(инструментальная)

Em _ _
Am
H _ _
Em _ _
C _ _
H
Em Am
D G
C F
H

Я всё ещё была погружена в размышления, когда мы с Андре оказались на пороге храма. Рене, как обычно просил милостыню. Мы почти его миновали, но тут я обернулась и бросила ему монету. Для меня это был не просто жест, я словно подала ему тайный знак, но мне было так радостно и свободно, что все чувства были написаны у меня на лице. К несчастью, для Андре монетка тоже была не просто монеткой — он их считал. А может, его ярость вызвало то, что я перестала быть послушной. Я не помню, что он кричал. Помню лишь, что он стал меня избивать прямо на пороге храма. Я лежала на каменном полу, закрыв голову руками.

Удары сыпались один за другим. Я не кричала, не плакала, не звала на помощь, просто крепко зажмурилась. Меня мучила не боль, а чувство вины. Потом удары прекратились — это мужчины нашего прихода оттащили моего брата в сторону. Я почувствовала, что меня поднимают с земли и ставят на ноги. «Бежим, скорее!» — послышалось откуда-то сбоку, и я доверилась этому голосу.

Прошла минута или две. Мы с Рене бежали по улице. Теперь я уже рыдала во весь голос, потому что знала, что нас заметят, остановят, поймают, что я теперь тоже разбойница и еретичка. И действительно, все окна города были обращены на нас, отовсюду смотрели люди. Мне ли не знать, что они о нас думали!

Иероним Босх

Красных знамён огонь, чёрных рубах марш,
Солнцеподобный вождь, лишних людей фарш,
Непобедим дух пасти стальной СС —
Если вокруг смерть, как же ты жив здесь?
Тёмен и сыр подвал, мимо спешит фрайкор
То, что ты рисовал, вряд ли уйдёт в народ,
Некому подсмотреть и написать донос,
Мой одинокий друг, Иероним Босх,
Иероним Босх.

Ангел спешит с мечом вооружённых сил,
Правду вещает Христос в студии «Би Би Си»
Ярко горят костры новых еретиков,
Арнемский мост, как Бог, чересчур далеко,
Если нельзя молчать, но и нельзя сказать,
Выход — открыть глаза, просто открыть глаза,
Чтобы по вере твоей в будущем воздалось,
Рядом идёт проводник — Иероним Босх,
Иероним Босх.

Сладко поёт бес, радуется фольксштурм,
В веке Бог знает каком и в никаком году,
При перемене мест и роковых веков,
Тоталитарный мир будет всегда таков,
Будь то опять Берлин, Рим или Третий Рим
Снова портреты вождей, марши, календари.
Я улыбаюсь: со мной рядом идёт на допрос
Вечный антифашист — Иероним Босх,
Иероним Босх.

Em C G D

бридж
C Em B G (2 раза)

Мы с Рене укрылись в заброшенной лачуге на краю города. Я готовила из того, что приносил мой любимый. Полная опасностей жизнь нищего сделала его находчивым и ловким. Подрабатывал он или подворовывал — это было уже всё равно.

Я даже не стала спрашивать, где Рене прочёл столько книг и так здорово научился понимать Священное Писание. Я так доверяла ему, что была готова отдать мою судьбу в его руки — быть рядом, помогать во всём, родить дитя, чтобы передать ему свет моей любви. Но мне было страшно.

Альбигойская ночь

Убитой птицею лежит измятая постель,
Ты плачешь, женщина, уткнувшись в мокрое плечо,
Взгляни на ночь, взгляни на крест и заново поверь,
Но если вдруг к тебе придут, не вспомни ни о чём.

Забудь о рыжем, вольнодумном, злом еретике,
Который сердце подчинил твоё, почти шутя,
О том, как девичья ладонь дрожит в его руке,
И что под сердцем, может быть, несёшь его дитя.

Великий инквизитор предпочтёт твой город всем,
И главной площади костёр, конечно же, к лицу,
И барабанный гром гремит, и смерть во всей красе
Уносит альбигойцев к их желанному концу.

Исчезнет жизнь, исчезнет смерть, пройдёт за годом год,
Уже никто не говорит на древнем языке,
Вокруг другие времена, вокруг другой народ,
Но тот же страх, но ту же боль сжигают на костре.

Горит металл, кричит зверьё, гремит железом век,
Багряный ядерный цветок врастает в небеса,
И не вернётся никогда любимый человек,
Лишь только всполохи огня дрожат в твоих глазах.

Em _ C-D Em
Em _ C-D Em
Am Em F-G E
Am _ F-G Am-H

бридж: Dm

Я всегда знала, что Земля велика, но никогда не думала о том, как далеко она простирается. Той ночью Рене сказал мне: «Знаешь, Мари, на самом деле Земля — не плоскость и не шар, а бесконечность. Представляешь, сколько людей могут найти на ней свою свободу? Я придумал! Я построю большой воздушный шар. Мы взлетим над Землёй и сами всё увидим».

Я представила себе этот гигантский шар, как мы летим над полями, лесами, храмами. Господи, как прекрасна земля в своей бескрайности, какое чудо, что ты её сотворил! «Рене, мой милый Рене», — сказала я, бросившись ему на шею, — «Как наша любовь не имеет границ, так и Земля. Все должны узнать об этом!»

«Да! Знаешь, милая, на небе мы станем ближе к ангелам, и я уверен, они заберут нас к себе», — ответил он.
«А если мы не успеем построить воздушный шар?», — спросила я. «Мари, слушай небо. Когда оттуда будет знак, это за нами», — ответил Рене.

Воздушный шар

Давай не спать у телескопа ночью,
Вдруг повезёт открыть тугие нити,
К которым диск, лежащий в чаше, прибит.
И космос будто летит во мне,
И космос будто плывёт во мне,
И космос словно горит во мне!

Коперник врал, Джордано Бруно тоже,
Гагарин был, конечно, сумасшедшим,
А остальные просто снимают сюжет по ТВ,
Как нас уносит воздушный шар,
Как нас уносит бездушный шар,
Как нас уносит горящий шар!

Ты слышишь дрожь? Под неубитой твердью
Надёжна мощь Вселенской Черепахи,
И гулкий пульс, и чёрный панцирь хранит
Наш безнадёжно прогнивший мир,
Наш безнадёжно продажный мир,
Рационально-смертельный мир!

Em _ Am _
Em _ Am _
Em _ Am _
F#dim _ H _

Следующим утром на улице показались солдаты. Они шли вместе с Андре и отцом Бенедиктом — было несложно догадаться, кого и зачем они искали. Рене выпрыгнул в окно и скрылся в зарослях. Он успел лишь сказать, что воздушный шар заберёт меня на небо, где бы я ни была.

Я не хотела убегать, как жалкая трусиха. Я хотела объясниться с братом и достойно разойтись с ним в разные стороны. Но никто не дал мне такой возможности — меня просто схватили и потащили прямо по деревенской улице. Я видела, как разбегаются крестьяне, как солдаты скачут на них с пиками. «Бейте всех, Господь узнает своих!», — заорал капитан. «Трусы! Вы только против женщин и крестьян воевать и умеете! И да, Господь узнает своих! Клянусь Девой Марией, гореть вам в аду!», — закричала я. В ответ посыпались удары.

Господь узнает своих

Никогда не скрывайся,
Всё равно опознают
по шороху ангельских крыльев,
Всё равно с поднебесья
Стройный хор запоёт
и разверзнутся хляби земные,
Ну а ночью, конечно,
Все светила соскочат с орбит
и новых созвездий
Устрашающий облик
Однозначно позволит увидеть в них
скорый конец.

И откроются тюрьмы,
И покинут их те,
кто по жизни и так на свободе,
Потому что с рожденья
Эту ставят печать,
и её приговором не смоешь,
Никаким легионам
И разбойникам — тем,
что один против поля не воин
Не добиться успеха,
Загоняя в обратно в бараки
восставший народ.

Мы готовы к победе
И к могиле, конечно же,
тоже морально готовы,
Это дело такое —
В Страшный суд нету разницы —
хочешь, спроси Иоанна,
Но почище библейских
В нашей жизни сейчас откровенья,
следи за руками,
И вообще будь отважен,
Ты же знаешь, Господь,
как известно, узнает своих.

Am _ _ _
F#m _ F _
Cm _ _ _
B _ Dm Hm
Em _ _ _
D _ Dm _
Am _ E _
F _ Dm E
бридж
Am _ _ _
F#m _ _ _
Am _ _ _
F#m _ _ _
B _ G# _
C _ _ _
B _ G# _
C _ Dm E

Внезапно солнце исчезло, будто его и не было. Днём стало темнее, чем ночью, над головой раздался ужасный грохот… «Рене!», — закричала я.

Боль прекратилась. Я чувствовала себя невесомой, словно лишённой тела. Это позволило мне, наконец, вырваться из грубых солдатских рук. Я отбежала в сторону, и только тогда поняла, что происходит что-то невероятное, волшебное. Неужели сам Господь пришёл за мной?

Всё стихло и успокоилось. С небес лились потоки света, которых я никогда раньше не видела. Невидимый ветер подхватил меня и поднял вверх. Я видела, что где-то внизу разбегаются в стороны перепуганные солдаты, кто-то стоит на коленях и крестится, но мне было всё равно. Я поднималась над землёй всё выше. Страшный и болезнетворный мир под моими ногами становился далёким и каким-то совсем уже неважным. Я знала, что скоро увижу Рене, что нас больше никто никогда не разлучит.

Хорал

Что несёт новый день,
Не увидеть, не понять,
Не потрогать его рукой.
Лишь верить в него
Мы можем, чтоб вдыхать
Летний утренний покой.

Господь создал первой в мире любовь —
Так как же не верить ей?
Не задувай свечу в этот светлый день
Ради предстоящих дней.

Каждый день ты несёшь
Дорогой для сердца груз —
Значит, руки нельзя опускать!
Ты просто обними любимых поскорей —
Так приходит благодать.

А когда будет ночь,
Посмотри на ясный свет,
Что с рассвета свечой горит,
Любовь — это хлеб наш насущный днесь,
Обещание зари.

A E A _
D E A _
A E A D
Hm E A _
E _ A _
E _ A _
A E A D
Hm E A _